11 1 Неоавстрийская школа (PDF)

Неоавстрийская школа.
Людвиг фон Мизес (1881-1973)
«Человеческая деятельность: Трактат по экономической теории» – 1949г.
Фридрих Хайек (1899-1992)
«Пагубная самонадеянность»
Неоавстрийская школа стала продолжателем традиций таких ученых как Карл
Менгер и Ойген фон Бём-Баверк. Объединить их в одну австрийскую школу позволяет
интеллектуальная преемственность в вопросах концептуального, методического
понимания экономической теории, выделяемых проблем и взглядов на основные
экономические понятия. На протяжении своего существования экономическая теория
австрийской школы находилась в оппозиции господствующей неоклассической
парадигме, хотя основатели школы и внесли большой вклад в маржиналистскую
революцию. Второе поколение ученых Мизес и Хайек развивали исследовательскую
программу со своими яркими отличительными особенностями. Несмотря на то, что
довольно продолжительное время эта программа находилась на обочине мэйнстрима, в
70-е годы данная теория вышла из тени, ее аргументы привлекли внимание экономистов,
теоретические концепции стали изучаться в учебных заведениях. И хотя она осталась
только сопутствующей основному направлению экономики, тем не менее ее положения
широко известны и входят в теоретический арсенал современного экономиста. Третьим
поколением ученых австрийской школы можно назвать американских ученых Ротбарда и
Кирцнера.
1. Основные принципы австрийской школы.
Раскроем особенности экономической теории австрийской школы, дав обзор ее
фундаментальных отличительных черт. Будем рассматривать ключевые различия между
австрийской школой и господствующей неоклассической парадигмой.
Представители школы рассматривают экономическую науку как теорию
деятельности, а не как теорию принятия решений. Концепция человеческой деятельности
– Праксиология, намного шире концепции индивидуального решения. Они не согласны с
широко известным определением предмета экономики, восходящим к Лайонелу
Роббинсу, что экономическая теория это наука, изучающая человеческое поведение с
точки зрения соотношения между данными целями и редкими средствами, которые могут
иметь различное употребление. Узкая концепция сводит проблему экономики к
размещению ресурсов, максимизации, оптимизации в условиях определенных
ограничений. По мнению Мизеса человек не столько распределяет средства между
имеющимися целями, сколько находится в неустанном поиске новых целей и средств,
усваивая опыт прошлого и напрягая воображение для открытия и созидания будущего.
При этом австрийцев интересует не сам факт принятия решения, а то, что оно воплощено
в человеческой деятельности, процессе, включающем ряд взаимодействий и актов
координации, согласования.
Ключевым методологическим подходом для австрийцев является субъективизм. В
отличие от неоклассического методологического индивидуализма и объективизма,
понятия экономического человека. Теоретические построения австрийцев основаны на
действиях реальных людей. Австрийцы рассматривают производство не как нечто
внешнее, природное и материальное, а, напротив, как явление интеллектуальное и
духовное. Там где неоклассики наблюдают объективные явления, например ограничения
материальных факторов, австрийцы склонны подчеркивать субъективную сторону, знания
предпринимателей, позволяющие эти ограничения преодолевать.
В австрийской экономической теории движущей силой является предприниматель.
Концепция предпринимателя в неоклассической теории сведена к фактору производства,

размещение которого определяется ожидаемыми выгодами и издержками. Австрийцы
видят задачу предпринимателя в создании и открытии новой информации, прежде никому
не известной. Они считают ошибочным мнение, что источником предпринимательской
прибыли является простое принятие риска, риск входит в состав издержек
производственного процесса, а предпринимательская прибыль
возникает, когда
открывается неизвестная прежде возможность получения прибыли.
Говоря об информации, австрийцы и неоклассики имеют в виду принципиально
разные вещи. Экономисты австрийской школы критикуют Стиглица и других авторов
неоклассической теории информации, за понимание информации как нечто объективное,
товар, к которому применимы операции максимизации. Несовершенные с точки зрения
информации у неоклассиков рынки не порождают, по мнению школы, неэффективность, а
предоставляют
потенциальную
возможность
с
точки
зрения
извлечения
предпринимательской прибыли. У австрийцев информация, по своей природе,
субъективна, рассеяна, имеет практический характер, с трудом поддается
артикулированию.
Предпринимательство способствует координации несогласованного поведения.
Рассогласованность материализуется как возможность прибыли. Как только
предприниматель использует эту возможность, начинается стихийный процесс
координации. Этот процесс объясняет тенденцию к равновесию, свойственную всякой
подлинно рыночной экономике. Школу больше интересует процесс динамической
конкуренции. Неоклассики занимаются преимущественно моделями равновесия,
характерными для сравнительной статики, оптимизацией объективной функции с
известными ограничениями, когда вся информация известна, в определенных или
вероятностных терминах.
У неоклассиков издержки носят объективный характер. Австрийцы говорят о
субъективном характере издержек. Человеку проходит мимо многих альтернативных
возможностей, которые радикально изменили бы его субъективное представление об
издержках, если б ему удалось обнаружить их. Цены конечных потребительских благ,
будучи рыночным выражением субъективных оценок, определяют издержки, на которые
готов пойти человек для производства подобных благ, а не наоборот.
Еще основатель австрийской школы Менгер отмечал преимущество словесного
языка при передаче сущности экономических явлений перед математическим языком. В
теории равновесия наличествует замаскированная фикция, в ней в системе уравнений, по
определению одновременных, соединяются неодновременные величины. А процесс, чем
считают установление равновесия австрийцы, невозможно статически рассматривать в
состоянии покоя. Австрийцы также сомневаются в использовании неоклассиками
аксиоматических критериев рациональности. Например, из предпочтений A~B и B~C не
следует A~C, человек может отдать предпочтение C, не переставая быть рациональным,
или просто изменить мнение на какое-то время.
Австрийцы придерживаются мнения о теоретической невозможности
эмпирической верификации в экономической науке. Из-за особенностей информации, в
понимании австрийцев, ее получение для подтверждения ли теорий или для
государственного регулирования в объективной форме невозможно. Информация
разрознена, субъективна, неявна, ее огромный объем, она постоянно изменяется и будет
искажена в процессе научного наблюдения. Также по мнению экономистов школы
теоретически невозможны точные предсказания. Наука ничего не может знать о
завтрашних событиях, потому что они зависят главным образом от знаний и информации,
которые еще не порождены. Австрийцы стремятся развивать свою дисциплину в духе
априоризма и дедуктивности. В общественных науках австрийцы не видят
функциональных зависимостей, характерных для естественных наук. Также они против
смешения экономической науки и истории, которую считают важной, но относят к
области искусства.

2. Людвиг фон Мизес и Динамическая концепция рынка.
Мизес родился в 1881г. во Львове, тогда это была Австро-Венгрия, в семье
инженера. Учился в университете в Вене, был участником вместе с Шумпетером
экономического семинара Бем-Баверка. Преподавал в высших учебных заведениях Вены,
Женевы, работал в Венской торговой палате. Вел экономический семинар, в работе
которого участвовали Хайек, Махлуп, Моргенштерн. С началом войны стал
преподавателем Нью-Йорского университета, где работал до выхода в отставку. В
организованном там семинаре участвовали Ротбард и Кирцнер. Опубликовал 22 книги,
множество статей и монографий. Был признан коллегами как великий экономист.
Мизес считал, что экономическая теория – это не наука о предметах и осязаемых
материальных объектах; а наука о людях, их намерениях и действиях. Блага, богатство и
все остальные понятия поведения не являются элементами природы; они – элементы
человеческих намерений и поведения. Тому, кто хочет заняться их изучением, не нужно
смотреть на внешний мир; он должен искать их в намерениях действующих людей.
Мизес выступает против разделения науки на микро- и макроэкономическую
теорию, концепции подобно общего уровня цен, встречающиеся в макроэкономике,
игнорируют применение субъективной маржиналистской теории ценности и сохраняют
укорененность в донаучном этапе экономической науки, когда теоретики еще пытались
вести анализ в терминах обобщенных классов или агрегированных совокупностей, а не в
терминах приращений или предельных единиц. В результате появилась макроэкономика,
занимающаяся анализом мнимых механических взаимосвязей между агрегированными
показателями, связь которых с человеческой деятельностью установить очень трудно,
если вообще возможно.
Первой проблемой, на которую обратил внимание Мизес, было денежное
обращение и цикличность развития экономики. Его разработки легли в основу
австрийской теории цикла. Когда банковская система с частичным резервированием
вступает на путь экспансионистского создания кредитов и депозитов, не обеспеченных
реальными сбережениями, это провоцирует циклический неконтролируемый рост
денежной массы, поскольку кредиты создаются из ничего, под искусственно заниженную
ставку, это ведет к удлинению производственных процессов, которые в результате
делаются чрезвычайно капиталоемкими. Последующий экономический спад выявляет все
сделанные инвестиционные ошибки. Мизес выступает за 100-процентные резервные
требования к вкладам до востребования.
Следующим важным вкладом Мизеса была его теорема о невозможности
социализма. С позиций субъективизма австрийской школы такая невозможность
очевидна. Мизес считал иллюзией, что в обществе, основанном на государственной
собственности на средства производства, возможен рациональный порядок
экономического управления. Любое подавление свободной человеческой деятельности
при социализме или интервенционизме препятствует возникновению в сознании
действующих субъектов информации, необходимой для координации общества.
Экономический расчет, как ценностное суждение о результатах различных направлений
деятельности, невозможен в системе, где нарушена добровольность обмена, который
соединяет внутреннюю сферу субъективных оценок и внешнюю сферу рыночных цен.
Работа Мизеса породила важную дискуссию в науке – о невозможности экономического
расчета при социализме, в которую были вовлечены многие ученые-социалисты.
Главную роль в экономической координации общества Мизес отводит фигуре
предпринимателя. Мизес понимает экономическую теорию, как общую теория
человеческой деятельности, в его терминологии – Праксиологию. Во всякой деятельности
наличествует предпринимательский компонент, способность распознать субъективные
возможности получения прибыли. Предпринимательская способность людей является
ключом к пониманию координации, которая постоянно и стихийно возникает на рынке.

Мизес разработал целостный и системный подход к вопросу о методе
экономической науки. Общественные науки делятся на две ветви – праксиологию, общую
теорию о человеческой деятельности, самой развитой частью которой является экономика,
и историю. Используя априорно-дедуктивный подход школы, Мизес из небольшого числа
фундаментальных аксиом, присущих концепции деятельности, дедуктивно выводит
праксиологические теоремы. Аксиома, раскрывающая категорию деятельности, в
соответствии со своей шкалой ценности, люди методом проб и ошибок выбирают цели и
ищут средства, пригодные для их достижения. Другая аксиома говорит, что поскольку
средства редки, они в начале будут использованы для достижения наиболее ценных целей.
Третья, что между двумя одинаковыми благами, человек предпочтет то, которое можно
получить раньше. Отталкиваясь от аксиом, Мизес строит цепочку логических
рассуждений, вставляя в подходящие данные опыта. С позиции Мизеса опыт служит
только для того, чтобы направить любознательность исследователя к определенным
проблемам. История, по Мизесу, это систематический сбор данных опыта, связанного с
человеческой деятельностью. Историк нуждается в особых суждениях о значимости,
чтобы определять какие факторы оказывали наиболее сильное влияние на события
прошлого и именно суждения значимости превращают его дисциплину в подлинное
искусство. Ученый-экономист не в состоянии делать конкретные предсказания,
прогнозирование не относится к области экономической науки, это предпринимательство.
3. Фридрих Хайек и Стихийный порядок рынка.
Хайек стал одной из ведущих интеллектуальных фигур века. Свою
интеллектуальную плодовитость он приписывал хаотичности и интуитивности своего
мышления, в отличие от абсолютного владения предметом Бем-Баверка и Мизеса.
Родился в 1899г. в семье университетских преподавателей и высокопоставленных
чиновников. Вернувшись с войны, поступил в Венский университет, его руководителем
был Фридрих фон Визер. В студенчестве имел социалистические взгляды, с которыми
расстался, прочитав работу Мизеса. Участвовал в работе его семинара, идеи Мизеса были
в истоке многих его последующих работ. Руководил Австрийским институтом
исследований делового цикла. Затем в 30-е и 40-е был профессором Лондонской школы
экономики. В 50-е и 60-е преподавал в США. В 70-е и 80-е много ездил по миру,
пропагандировал свои идеи, наблюдал возрождение австрийской школы и ее идей.
Первые десятилетия научной карьеры Хайек посвятил исследованиям циклов. Еще
в 1928г. Хайек опубликовал статью, где осуждал искусственную масштабную кредитную
экспансию, которой способствовал Федеральный резерв. Дешевые деньги искажают
структуру капитала, способствуя его перетоку в капитал наиболее отстоящих от
конечного потребления отраслей. Внешним проявлением спада является избыток
производственных мощностей в инвестиционных секторах, замораживание амбициозных
проектов изменения производственной структуры. Рецессия по Хайеку представляет
собой кризис недостатка реальных сбережений, чтобы завершить инвестиции в
капиталоемкие производства. Хайек начал дискуссию с Кейнсом, в которой критиковал
его за отстаивание концепции о недопотреблении, противился искусственному
повышению совокупного спроса, так как считал, что это исказит структуру производства.
Особое место в теоретическом наследии Хайека занимает его позиция,
противоположная социалистам, сторонникам социальной инженерии, государственного
вмешательства в экономику, интервенционизма. Он поддержал Мизеса в начатой им
дискуссии о невозможности экономического расчета при социализме. Параллельно в этой
дискуссии выработалась его собственная концепция права, справедливости,
законодательства и свободы.
В эпиграф своей книги Хайек выносит слова Мизеса: Идея социализма в одно и то
же время грандиозна и проста. В самом деле, можно сказать, что это одно из самых
честолюбивых порождений человеческого духа. Она столь великолепна, столь дерзка, что

правомерно вызвала величайшее восхищение. Мы не вправе небрежно отбросить
социализм в сторону, мы должны опровергать его, если хотим спасти мир от варварства.
По мнению Хайека расширенному порядку человеческого сотрудничества, не
вполне удачно именуемому капитализмом человечество должно быть благодарно за свое
существование, увеличение численности, плоды цивилизации и культуры. Этот порядок
сложился не в результате воплощения сознательного замысла человека, а спонтанно. Он
возник из непреднамеренного следования определенным, главным образом, моральным
практикам. Эти обычаи возникли в результате эволюционного отбора среди других
практик и обеспечили рост численности и богатства тех групп людей, что им следовали.
Хайек разделяет точку зрения Юма о том, что правила морали не являются
заключениями нашего разума. Не относит он нравственные законы к порожденным
природой, инстинктами. Возникновение наших ценностей и институтов он относит к
процессу бессознательной самоорганизации некоторой структуры. Человечество создало
цивилизацию, развивая определенные правила поведения и приучаясь следовать им, как
бы не противились этому инстинкты людей или разум.
Возникновение индивидуализированной собственности позволило человеку
применять свои знания, а не следовать тому, что знали все члены общины или считал
правитель. Собственность неотделимой от свободы индивида. Где нет собственности, там
нет и справедливости. Собственность знаменует собой начало цивилизации и развития.
При этом Хайек критикует сторонников прав собственности на нематериальное
имущество. Когда искусственно создается ограничение на репродуцирование того, что
иначе могло бы использоваться без издержек всеми для достижения своих целей.
Аргумент, что это эффективный способ стимулирования творческого процесса Хайеку
представляется сомнительным. Вряд ли хоть одно великое литературное произведение не
было бы создано и при отсутствии авторского права. А в области патентного права это
ведет к расточительной концентрации исследований в областях, где решение проблем
можно ожидать в ближайшем будущем и кто опередит других хотя бы на миг, будет
пользоваться исключительным правом в течение многих лет.
Обмен и специализация, возникновение торговли сделали возможной высокую
плотность заселения земли. Вопреки развитой в исторической науке традиции не
высокоорганизованное государство следует считать кульминацией в развитии древних
цивилизаций. Зачастую всевластные правители приводили процесс культурной эволюции
к краху. Скорее передовой рыночный порядок, пока он не начинал подавляться
способствовал процветанию и развитию.
Вызов основным ценностям и институтам расширенного порядка начал появляться
преимущественно среди французских мыслителей XVII-XVIII веков. В связи с развитием
современной науки появилась форма рационализма, которую можно назвать сциентизм
или конструктивизм, идущая от Декарта, она отвергает традиции, утверждает будто
чистый разум может непосредственно создавать новый мир, новую мораль, право. С
другой стороны, человек рождается свободным, но повсюду он в оковах, Руссо заявил о
желании освободить людей от всех искусственных ограничений, дикарь стал героем у
мыслителей, а инстинкт он провозгласил руководящим принципом в деле упорядочивания
сотрудничества между людьми. Еще одна химера, порожденная Руссо – воля народа,
общая воля, благодаря которой народ выступает как обычное существо, как индивидуум.
Этот бунт разума и инстинктов был подхвачен многими интеллектуалами. Они
считают, что можно наряду с совершенным способом производства, придумать и
совершенный способ распределения. Их пагубная самонадеянность в том, что они не
ощущают пределов управляемости, рассчитывают получить и обработать всю
информацию подобно рынку. Большинство населения живет только благодаря рыночному
порядку, наше нынешнее число достигнуто, благодаря нашему следованию общим
принципам, институту индивидуализированной собственности. Наибольшая свобода
индивида достигнута в нашей цивилизации и благодаря нашим ограничениям и правилам.